Цивилизация
— Отношения между Россией и Белоруссией в ближайшее время могут пройти серьезную проверку на взаимную политическую прочность. Белоруссию называют последним пророссийским форпостом на пути к Европе. Следующая цель стратегов бархатных революций — Минск. Тем не менее, напряженности между двумя странами хватает с лихвой. Как вы оцениваете нынешние отношения двух братских стран?
— На протяжении последних лет в отношениях России и Белоруссии радикально ничего не меняется: они, несмотря на отдельные кризисы и следующие за ними потепления, в целом остаются в одной и той же точке. Обе стороны, в силу разных совершенно причин, как внутреннего, так и международного характера, опасаются сделать следующие шаги в сторону объединения двух стран. Это дает очень многим повод считать, что на самом деле правящим элитам двух стран никакое объединение и не нужно. Однако дело обстоит не совсем так.
— Значит, все же есть будущее у идеи создания союзного государства?
— Наверное, объединение могло бы вызвать интерес, но при определенных условиях. На мой взгляд, ситуация не изменится, по крайней мере до сентября 2006 года, до выборов президента Белоруссии. Если Александр Лукашенко подтвердит свой мандат (в данном случае неважно, как он это сделает, я хотел бы это подчеркнуть), то тогда тема объединения может приобрести новые очертания.
Во-первых, части российских элит кажется, что вариант создания союзного государства – один из оптимальных для сохранения у власти и Владимира Путина, и большей части его команды. Во-вторых, Александр Лукашенко, по-своему оценивая масштаб своей собственной личности как политика, видимо, думает, что для него появится шанс, используя сложившуюся в России политическую систему, получить доступ на российский политический рынок. Он прекрасно понимает волну популистских настроений в России, недовольство народа коррумпированностью российской бюрократии, неэффективным правительством, где до сих пор сидят ненавистные большинству населения такие люди, как Зурабов, Фурсенко, Греф с Кудриным и проч. А все знают, как Александр Лукашенко расправляется со своими собственными министрами, заковывая в наручники прямо на заседаниях кабинета.
Так вот имея такой талант популиста, я думаю, Лукашенко мечтает об этом шансе – попасть на российский политический рынок.
— Вы считаете, что такой ход развития события реален?
— Да, в Москве и Питере он никогда не приобретет популярность и поддержку, но в российской провинции, истосковавшейся по такого рода социальной справедливости, для него это будет шанс. И мне кажется, что после 2006 года и начнется настоящая интересная игра.
Безусловно, далеко не все российские элиты хотели бы видеть Александра Лукашенко на российском политическом рынке и поэтому будут всячески противиться каким-либо реальным формам сближения. Каков будет баланс между теми, кто хотел бы иметь с ним дело и хотел бы с ним сотрудничать, и теми, кто категорически не хотел бы развивать отношения, а зафиксировать их на нынешнем уровне, сказать трудно, но я убежден, что до 2006 года радикально ничего не изменится.
— Как будут развиваться события, если Лукашенко тем или иным способом проиграет президентские выборы?
— Если Лукашенко проиграет, то отношения пойдут резко по линии ухудшения, не потому что Лукашенко такой друг России, а потому что белорусская оппозиция, так долго просившая российское руководство повлиять на политическую ситуацию в стране, чем дальше, тем больше связывает реализацию своих планов с поддержкой западных держав.
Если даже к власти придет пророссийская оппозиция, вектор политики существенно с направления на Россию сдвинется в сторону Запада.
Ни о каком союзном государстве вообще тогда не придется говорить: во взаимоотношениях государств возникнет много серьезных проблем.
Пока же эти отношения, несмотря на кажущуюся динамику, на постоянные встречи двух лидеров, тайные переговоры, о которых практически ничего не становится известно общественности, глубоко статичны.
— Вы считаете, что российская власть будет спокойно ожидать исхода президентских выборов в Белоруссии, не пытаясь влиять на этот исход?
— Она пытается влиять, но мы же видим, к каким результатам это приводит. Лукашенко внутри страны реально свою власть не отдаст и российских политтехнологов никогда не пригласит. Вот этого, наверное, в Москве еще не все понимают. Конечно, шаги по оказанию давления на Лукашенко были, но я пока не видел ни одного результата. Ни в плане экономическом – как белорусская экономика была плановой, так и осталась, я имею в виду ключевые предприятия. И никакие Дерипаски, Миллеры и прочая публика ничего реально не получили, несмотря на серьезные инструменты давления, которые применялись. Ни в военно-политическом плане, а российские военные заинтересованы в Белоруссии.
Ведь на самом деле российская граница де-факто проходит сегодня под Брестом, а не под Смоленском, российские военные это прекрасно понимают.
Система ПВО там местная. Что, как-то ослабла его линия внутри страны в отношениях с оппозицией? Нет, идет только усиление ее полицейской составляющей.
Все попытки начать игры с какими-то потенциальными пророссийскими кандидатами на пост Лукашенко заканчивались для этих кандидатов плачевно. Они либо в эмиграции: живут тихо, ничего не говорят, либо вообще потеряли свои ключевые посты в Белоруссии. Это реальная ситуация. Я не переоцениваю Лукашенко, но я не вижу результатов.
Попытки давления на Белоруссию были и будут. Три встречи президентов двух стран как раз и характеризовались тем, что на Лукашенко оказывалось давление. Но Лукашенко сейчас более уязвим, чем он будет после сентября 2006 года, если он, конечно, останется.
Есть еще одна важная деталь, которую в Москве не очень учитывают. Лукашенко в отличие от Кучмы и прочих российских друзей в СНГ имеет достаточно серьезную внутреннюю поддержку.
Да, она сокращается, но до сих пор это была достаточно определенная социальная база: бюджетники, пенсионеры, работники силовых структур, не генералы, увешанные многими звездами, а обычные офицеры, сельское население. Эти люди консервативны, но их около 30–35 %, и таким образом, Лукашенко имеет достаточно серьезную опору. Конечно, городская интеллигенция, молодежь, продвинутые слои населения чем дальше, тем больше переходят если не во внешнюю, то во внутреннюю оппозицию. Но тем не менее, социальная база Лукашенко – это не социальная база Кучмы в декабре 2004. И даже, наверное, не социальная база Каримова сейчас, хотя эту базу никто не измерял. Это позволяет Лукашенко чувствовать себя достаточно свободно по отношению к российскому давлению.
— По оценкам некоторых экспертов, от того, как будет развиваться российско-белорусское союзное государство, зависит будущее устройство Европы, расклад сил на континенте. Насколько важно для России продолжение партнерской линии в отношениях с Белоруссией?
— Не существует одной унифицированной точки зрения на этот вопрос. Смотря с какой позиции посмотреть. Если смотреть с позиций дальнейшей экспортно-сырьевой ориентации российской экономики, Белоруссия совсем не нужна, потому что это дополнительная нагрузка на российский бюджет в случае какой-то более тесной формы объединения, дополнительный процент инфляции и так далее. Нефти она не производит, газа – тоже, алмазов там также нет. С этой точки зрения ничего, кроме как в военно-политическом смысле, нет.
Но если рассмотреть это с той точки зрения, что Россия все-таки будет заниматься не столько вывозом природных ресурсов и погоней за нефтедолларами, а и структурной реформой собственной экономики, для которой прежде всего нужно создание устойчивого потребительского рынка внутри страны... И не с помощью импортозамещающих товаров, как сейчас происходит: в обмен на нефтедоллары – импортное барахло, а за счет создания своего собственного контура. В этом плане Белоруссия была бы чрезвычайно полезным партнером.
Белоруссия увеличила бы свой экспорт продукции машиностроения: есть бывший сборочный цех, и он сохранен от развала. Сельское хозяйство, в общем, неплохое, если его еще перевести на рыночные рельсы, оно вполне могло бы встроиться в контур российской экономики. За счет этого можно было бы произвести некую структурную реформу в экономике России, увеличить долю более наукоемких и капиталоемких отраслей в российском экспорте, а не гнать только нефть и газ.
Наконец, третье — это соображения политического характера. Если все-таки к власти в Минске приходят силы, ориентированные больше на европейскую интеграцию, Россия сама будет отодвинута от Европы еще дальше.
Несмотря на повторяемый постоянно клич «В Европу! В Европу!», де-факто происходит отодвигание от Европы, а возможная переориентация Белоруссии на Евросоюз будет означать дальнейший сдвиг России в Азию в геополитическом плане.
— В российской столице не скрывают опасений за судьбу своего союзника на западном рубеже…
— На мой взгляд, Белоруссия — это очень важный союзник. Но дело в том, что с каждым годом шансы на какое-то более тесное сотрудничество уходят. Лукашенко пришел к власти на одной главной идее, что развал Советского Союза был ошибкой, случайным стечением обстоятельств, что Белоруссия потеряла очень много из-за развала союзных связей, и главным инструментом восстановления прежнего уровня жизни и прежнего положения дел является та или иная реинтеграция с Россией.
Реинтеграция происходит, но результатов белорусские граждане никаких не видят, а стало быть, привлекательность ее как приоритета внешней политики постепенно ослабевает. В этих условиях Евросоюз, при всех своих внутренних противоречиях, которые не нужно преувеличивать, как это делают наши ура-патриоты, выглядит привлекательнее. Уровень ожиданий, которые связывались с реинтеграцией, не оправдался. Белорусы не получили того, на что надеялись.
Таким образом, рубежным мне представляется 2006 год. До этого времени ничего не будет. Будут взаимные уколы, какие-то кризисы, заявления политиков, возможно, не совсем удачные, как, например, сделанное Аяцковым, но больше ничего.
