Цивилизация
Северный портовый город, в котором предсказуемо все, кроме странного незнакомца Германа (Евгений Цыганов) с тяжелыми кулаками, железной волей и какой-то тайной. Вокруг него вьется глупым щенком Конек — парень в дурацком шлеме (Евгений Миронов), сердцем чувствующий, что есть какая-то другая жизнь и Герман-то знает как до нее доплыть, долететь, доехать.
«Предчувствие» — волны стиля, звуки, отблески. Есть тонкость любовных сцен (Ирина Пегова, Елена Лядова) и странное сочетание неожиданности и предсказуемости сюжета: все будет не так как кажется, но как-то по уму. Этот непафосный слепок настроений изящно зафиксировал предчувствие перемен, которое когда-нибудь переживает каждый. Похоже, космос может открыться совсем рядом: в случайном попутчике, женщине, в себе самом.
— «Космос» после «Прогулки» кажется неожиданным зигзагом: другое время, стиль, подход. С чем это связано?
— Я недавно заметил: у людей складывается впечатление, что я снял по крайней мере фильмов двадцать. «Космос как предчувствие» — только моя четвертая игровая картина. Мне интересно пробовать себя в разных направлениях, а каждый сценарий требует индивидуального решения.
— Как появилась идея фильма?
— После фильма «Дневник его жены» Александр Миндадзе (традиционный соавтор Вадима Абдрашитова, автор сценария к фильмам «Плюмбум, или Опасная игра», «Слуга». — «Газета.Ru») попросил меня прочитать сценарий «Космоса». Слово «понравился» — не то слово: сценарий меня потряс. Но я понимал, что попадаю в очень сложные рамки, поскольку найти адекватное режиссерское решение будет очень-очень сложно. Так и случилось.
— Фильм получился, если есть хоть один кадр, откладывающийся в памяти. Мне запомнилась сцена с лайнером, тающим в штормовом море...
— Мы очень долго не могли снять эту сцену. Первая попытка состоялась в ноябре на Финском заливе. Мы арендовали корабль и специально выводили его в море. Был шторм. Работали человек триста, диспетчеры, приборы, — для меня все это было необычно. Волны едва не выбросили корабль на берег, он оказался слишком близко и чуть не наткнулся на все наше плавучее сооружение с двумя камерами. Съемки провалились.
Потом мы пробовали уже в Феодосии. Меня заверили, что либо в Азовском море, либо в Черном волна будет. И по закону подлости 12 дней ни одного облачка. Тишина и гладь. Больше держать группу невозможно. Решаем ночью снимать. Луна светит, ни облачка, картинка — просто сказка, но совсем не то, что нужно. Но я чувствовал: не может быть, чтобы мы вернулись с таким результатом. Было предчувствие... И вот полночь, мы уже готовы к съемке. На горизонте появляется полоса: то ли дым, то ли туман — мы и не поняли. А у нас стоял корабль. Реально за пять минут эта пелена накрывает корабль и всю съемочную группу, подымается жуткий шторм — красиво до безумия — то, что вы и видели в фильме. К счастью, мы все-таки успели снять два дубля, потом уже работать стало просто опасно. Оказалось, что в эти секунды было лунное затмение — наверное, космос помог.
— Вы родились в 1951 году, Миндадзе — в 1949-м. В вашем фильме есть элемент личного предчувствия или это чистая реконструкция настроения?
— 1957 для меня и, почти уверен, для Миндадзе — никакой год, в том смысле что мы не могли чего-то ощутить. Для меня, как ни парадоксально, не так важно, что действие происходит в 1957 году. Мы старались снимать вне времени. Мне было интересно следить за тончайшими нюансами поведения героев, а время это — повод, не более того. Для меня предчувствие — это что-то свойственное каждому из нас, когда происходит что-то, зримо или не зримо меняющее нашу жизнь. Вот это мне было интересно.
А вот полет в космос Юрия Гагарина по реакции людей в моем воспоминании остался чем-то необыкновенным. Это потрясение было связано не только с полетом, это был какой-то прорыв, что-то произошло внутри. Я думаю, это сказалось и отразилось много позже в переменах восьмидесятых.
— Каков был бюджет картины?
— Немалый, это связано с ретро, массовыми сценами и теми приемами, которые мы осуществляли по видео и по звуку. У нас снимались не самые бедные актеры, хотя они нас и щадили. Картина стоила около $2 млн, в основном это средства Госкино. Съемки длились шесть месяцев, в сценарии заложено четыре времени года.
— Ваш Евгений Миронов, каким вы хотели его видеть?
— Я очень хотел, чтобы он как можно скорее забыл образ, сыгранный в «Идиоте». Не в плохом смысле, просто мне хотелось чего-то непохожего ни на что другое, чего-то значительного в человеческом плане. Мне кажется, он блестяще с этим справился. Видите, я все время хвастаюсь, но возьмите боксерские сцены Миронова и Цыганова: они — настоящие, это три месяца тяжелых тренировок. Тренер был в восторге: кричал, что это — гениальные ученики! Были тяжелые сцены в ледяной воде Финского залива — всего 8 градусов! Оба Жени заходили в эту воду в одних трусах и не заболевали. К каскадеру в гидрокостюме после третьего захода вызывали скорую.
— «Космос как предчувствие» показался европейским ретро в блеклых тонах с изысканным «зерном». Это предполагает тонкости по звуку и монтажу…
— Для меня появилась новая профессия — звукокомпозитор. Именно так можно назвать молодого звукорежиссера Кирилла Василенко. Он доводил меня. Ему ночью нужна машина. Зачем? Едет, пишет звук портового крана на ветру. Выходит необыкновенно! Мы сознательно снимали на 16 мм, чтобы работать на компьютере. Оператор Юрий Клименко, отличный оператор, настаивал на черно-белом варианте, но я стоял за сохранение цвета: черно-белый сразу отсылает к конкретному времени, а мы снимали вне времени.
— Как сложится судьба фильма на Западе?
— Я не сомневаюсь, что ему обеспечено присутствие на фестивалях. У нас есть уже с десяток предложений, хотя картина еще нигде не показывалась. Знаю точно, что мы едем в Торонто.
— Атмосфера в отечественном кино чем-то напоминает предчувствие, висящее в воздухе вашего фильма. Что-то происходит, интересное, но пока неясное. На ваш взгляд, где нужно искать себя нашему кино? Плыть ли за «Титаником», как герой вашего фильма, искать свой космос, делать что-то традиционное, как переезд в Москву. Каково ваше предчувствие?
— Все эти направления должны быть. Для развития кинорынка любой страны, будь то Россия, США, Гвинея, жанровое и стилевое разнообразие замечательно. Беда отечественного кино в том, что у нас сложились только полюса. С одной стороны — «Ночной дозор» и «Турецкий гамбит» с блестящими сборами, с другой — авторское кино, представляющее страну на международных фестивалях, а между ними — много плохих никому не нужных фильмов. У нас отсутствует целый пласт очень крепкого среднего кино, которое, например, составляет основу американского кинорынка, очень четкого, с внятной историей. Вот этого среднего кино, которое будет нормально окупаться, должно быть много. Не хватает очень хороших ремесленников и это — не ругательное слово. Как только они появятся, хорошего кино станет больше.
