Цивилизация
У каждого заведения существует свой легендарный «золотой век». В Центральном доме художника таковым считается вторая половина 1980-х – время амбициозных ретроспектив. Тогда, в период крушения «железного занавеса», не только наших сограждан распирало от любопытства насчет западной культуры, но и представители той самой культуры живо интересовались переменами в СССР. Устроить выставку в Москве было модно и круто, подобный факт мог украсить биографию любой звезды. В ту пору ЦДХ принял у себя мощнейшие персоналки Жана Тэнгли, Гюнтера Юккера, Роберта Раушенберга, Гилберта&Джорджа, но вскоре утих международный ажиотаж, заели рутинные домашние проблемы – словом, статус и масштаб международных связей долго оставляли желать лучшего. Через полтора десятилетия к амбициозной практике решено было вернуться, и первым на очереди оказался Тони Крэгг – британский скульптор с мировой известностью.
Выставка «Тяжесть и нежность», занявшая весь третий этаж ЦДХ, впечатляет размахом: здесь расположились полсотни увесистых, габаритных объектов из бронзы, стали, дерева, стекла, фарфора или пластика.
Как представишь, что все это нужно было упаковать, транспортировать, распаковать, установить – прямо дурно становится.
Впрочем, зрителя больше волнует не процесс, а результат. В принципе, Крэгг ожиданий не обманывает: и неомодернистские тенденции налицо, и технологическая безупречность, и философский посыл. С философией, конечно, сразу не разберешься, но есть один верный критерий: если вещь не утилитарная и не дизайнерская – не сомневайтесь, там непременно будет содержаться какой-нибудь обобщающий мессидж. Тони Крэгг остается приверженцем старой теории: произведение искусства должно не рассказывать, а воздействовать на сетчатку глаза. Какое уж там действие зрительные импульсы произведут в мозгу, можно только догадываться. Поскольку скульптура – объект трехмерный, то совмещение разных ракурсов дает итог еще более непредсказуемый.
Специальное приложение к этой теории гласит, что руками лучше ничего не трогать: не столько из соображений сохранности, сколько для пущего визуального эффекта – глаза будто бы мудрее рук.
Потрогать между тем так и тянет. Сам автор на это и провоцирует: у него в скульптурах материал далеко не всегда очевиден. Это как в китайской кухне, которая, в отличие от японской, стремящейся к натуральному виду продуктов, то и дело норовит выдать одно за другое. Скажем, крашеная бронза – разве не провокация? Сияет себе какая-нибудь загогулина лимонным или изумрудным оттенком нитрокраски, а написано: «Бронза». Как не подойти и не щелкнуть по ней пальцем, чтобы синтезировать ощущения? Дикость, конечно, недостойная арт-критика, а что сделаешь? Сами виноваты. Ну и потом, даже в тех случаях, когда с материалом все понятно, крэгговские скульптуры все равно очень притягательны тактильно. Они настолько фактурны, так тщательно отшлифованы или, наоборот, выразительно шероховаты, что на месте организаторов я бы их обносил веревочными ограждениями – от греха.
С материалами у Тони Крэгга сложные, годами эволюционирующие отношения. Когда-то он был настроен весьма авангардно и норовил использовать для своих произведений все, что в голову придет или под руку попадется, но впоследствии раскаялся в своей неразборчивости и стал пользоваться ограниченным набором. Зато дело поставил на научно-техническую основу.
В его мастерской в Вуппертале под Дюссельдорфом, которая прежде была танковым гаражом, бригада помощников из десяти человек оперирует кранами и прочими инженерными устройствами.
Процесс изготовления скульптур оказывается долгим, но пространство и технологии позволяют разделять этапы и заниматься несколькими объектами параллельно. В силу чего Крэгг достиг невероятной плодовитости. То что сейчас привезено в Москву – это работы последних лет, причем не основная их часть. Выставки Крэгга открываются по миру едва ли не еженедельно. Есть подозрение, что, варьируя материалы, скульптор не столько экспериментирует, сколько стремится избежать однотипности, неминуемо грозящей при конвейерном производстве. Но это так, домысел. А класс остается классом. И вообще приятно, когда импорт знаменитостей приобретает массированный и регулярный характер. Надо полагать, ЦДХ всерьез намерен вернуть себе славу главной гастрольной площадки для мега-звезд.
«Тони Крэгг. Тяжесть и нежность». В ЦДХ до 17 июля.
