Цивилизация
Я не вижу повода для высказывания. Юго-Восточной Азии больше нет. Сьюзан Зонтаг умерла, а значит, в большой степени умерла и моя внутренняя Америка. Деда Мороза тоже не существует. Писать, в сущности, не о чем.
Разве что об отсутствии, о пустоте, о вакууме. Как-нибудь жалобно, что-то вроде «денег нет, и в гости некуда пойти», или «ядерному взрыву нет, нет, нет», или «бродит дурачок по небу, ищет дурачок глупее себя». У метро лежат горы лохматых куриных трупов веселеньких расцветок. «Возьмите вот эту, зелененькую, у нее очень выразительный профиль», — зомбируют продавцы.
«А вот эта всего за пятьдесят рублей, смотрите, какая довольная жизнью. Купите, тоже будете весь год довольны жизнью. У нее вон яичко под хвостом, у вас тоже будет... э... счастливый год».
Вакуум заполняется жизнерадостными хвостато-яичными уродцами, которых все друг другу дарят, оправдываясь, что, «конечно, мы знаем, этот год по восточному календарю год петуха, а восточный календарь, мы знаем, начинается не сейчас, а через месяц... но все равно, смотри, какой у этой курицы выразительный профиль».
Билетов в Питер нет до 10 января, это у них с друзьями традиция такая уже много лет, под Новый год все Лукашины хотят поменять судьбу и найти себе какую-нибудь Надю. Ходят по Питеру, ищут Третью улицу Строителей. На следующий год опять летят туда же с той же целью. Тем более что «Иронию судьбы» как начали показывать по телевизору за неделю до Нового года, так все не остановятся. Почему-то герои с каждым годом выглядят все более потрепанными. Галя полнеет, у Нади мешки под глазами и усталый рот. Только Лукашин скачет вечно молодой, вечно пьяный, ему нет дела до Юго-Восточной Азии и Сьюзан Зонтаг. Скоро партнерши его окончательно постареют и начнут осыпаться с пленки. А он останется, так и будет жрать в одиночестве свои салатики, мыть посуду и разговаривать с пустыми местами о сложной работе врача, недавнем ремонте и своей маме. Будет говорить зеркалу: «Я люблю тебя, выходи за меня замуж». Я видела человека, живущего в Москве, который никогда в жизни не смотрел «Иронию судьбы». Жизнь этого человека нельзя назвать абсолютно счастливой, но он как-то иначе смотрит на мир: когда в спальном районе начинает идти снег, этот человек не пытается переключиться на другой канал, заливная рыба на праздничном столе не заставляет его смущенно улыбаться, а «Мне нравится, что вы больны не мной» он считает стихотворением Цветаевой.
Жалко, что «Иронию судьбы» нельзя удалить из организма оперативным путем. Жизнь началась бы с нуля.
Таксисты подняли цены, в новогоднюю ночь, говорят, полчаса будет стоить 750 рублей – почувствуйте себя богатым, идите пешком, обнимая мягких куриц. За неделю до Нового года в магазине, где продаются всякие мелочи для создания кукол, жалобный дядька объяснял продавцу: «Жена меня к вам послала, она кур шьет. Синтепону нету у вас? Мне на шесть кур, пожалуйста, вот такого размера». И без синтепону, говорит, не возвращайся, зато с синтепоном, говорит, возвращайся.
Дальше должны следовать возвышенные, проникнутые неподдельным пафосом и смоченные плохо скрываемой истерикой строки об итогах года, о потерях и приобретениях, о самоидентификации, свободе и осознанной необходимости, но они не последуют. На складе пафоса каникулы, кладовщики ушли пить до середины января.
