Цивилизация
На прошлой неделе я побывал в Индии. В частности, оказался в Бангалоре, где находится один из тридцати девяти индийских технопарков.
Если вы думаете, будто знаете, что такое «технопарк», нарочно поезжайте в Бангалор и посмотрите. Я тоже думал, что знаю о технопарках достаточно, и относился к попыткам воссоздать это явление в наших широтах скептически.
Ну что нам технопарки, думал я. У нас Москва – технопарк. Какая из софтверных компаний прямо сейчас вот все бросит и переедет в Дубну? Я даже спрашивал у Реймана, почему он считает идею создания технопарков продуктивной для России. Министр ответил как политик, а не как инженер. То есть ушел от ответа. Мы должны учесть всякий зарубежный опыт стимулирования IT-отрасли, сказал он.
Мне показалось, что в этих словах раздражения ровно столько, сколько было скепсиса в вопросе – немного, однако внимательный собеседник заметит. Возможно, объяснялось это хотя бы отчасти тем, что министр уже успел побывать в бангалорском технопарке и познакомиться с работой десятков расположенных там компаний, а журналисты еще нет. Спустя сутки после посещения расположенного на территории технопарка кампуса индийской софтверной компании Infosys я бы этот вопрос задавать не стал.
Индийский Бангалор, должен сказать, производит впечатление в известном смысле более сильное, нежели американский Редмонд, где находится штаб-квартира Microsoft.
Представьте картину. Из окна автобуса, выезжающего из аэропорта Бангалора, хорошо видно старика-индуса, сидящего на пыльном тротуаре перед сооруженным из газетного листа подобием тарелки, в полуметре от шаркающих подошвами прохожих. На газете – желтоватый рис. Старик быстрыми движениями берет его щепотками, долго пересыпает его из ладони в ладонь (напоминая моющего руки хирурга), затем часть отправляет в рот, а часть роняет вниз, в «тарелку».
Недостойная человека нищета и непонятный европейцу образ жизни огромного количества людей, вповалку спящих вдоль ночных улиц, не могут, кажется, иметь место в стране, добившейся общепризнанных IT-успехов.
Но, оказавшись в километре от городской окраины, заваленной мусором и застроенной подобиями наших сараев, попадаешь на Infosys — фабрику по производству программного обеспечения, превосходящую по красоте и чистоте любой средиземноморский курорт.
Годовой оборот компании – $1 млрд долларов. При этом окружающей среде никакого ущерба не наносится, совсем наоборот. Не буду тратить место на описания, замечу только, что аналогия с курортом ничуть не надумана: кроме идеально оборудованных рабочих помещений, там расположены фитнес-центры, магазины, бильярдные и бассейны. Нет только мест для курения. За ненадобностью. Программисту работать там намного приятнее, чем в центре любой европейской столицы. Чему, конечно, способствует индийский климат.
Не в красотах ландшафта, впрочем, дело. По территории кампуса (в воскресенье – день, когда бангалорский технопарк посетил Владимир Путин) ходят жизнерадостные, хорошо одетые, полные неподдельного достоинства молодые и очень молодые люди обоих полов, сплошь индийцы. Они обращают, конечно, внимание на российского президента и его сопровождение (внимание скорее вежливое, чем восторженное), но особо не задерживаются и как ни в чем не бывало идут по свои делам. Охотно вступают в разговор и рассказывают, над чем трудятся. Мои собеседники, как выяснилось, в свой выходной отлаживали коды для мэйнфреймов IBM и машин Sun (Solaris).
Образование, между прочим, получили здесь же, в одном из десятков колледжей Бангалора. Программисты в Индии востребованы, но вот выдержать конкурс из более 30 человек на место, чтобы поступить на учебу, гражданский подвиг.
Как и полагается, ни одна из расположенных в технопарке компаний не платит налоги. Они бесплатно получили землю для строительства. Государство проинвестировало строительство зданий, патрулирует полицейскими нарядами территорию и оказывает участникам технопарка дипломатическую поддержку. Во время визита нашей делегации, например, индийцы всячески пытались добиться того, чтобы им была предоставлена возможность разрабатывать софт для поставляемой в Индию российской военной техники.
Как следствие: страна экспортирует софта на тринадцать с лишним миллиардов долларов в год. Мы, для сравнения, – на полмиллиарда.
Впрочем, наши полмиллиарда – это официальные данные, учитывающие лишь долю россиян на рынке офшорного программирования. В действительности Россия занимается далеко не только аутсорсингом программных кодов, но и продажей за рубежом готовых программных продуктов. Так что вышеупомянутые полмиллиарда, хочется верить, минимально достоверная оценка.
С путевыми заметками из Индии пока все. Получилось, увы, длиннее и сумбурнее, чем хотелось бы. Однако шанс исправиться у меня есть: к теме российско-индийской дружбы и конкуренции неизбежно вернемся, и не раз.
