Цивилизация
«Ситуация на Северном Кавказе такая, что ищут следы — один чеченский, другой грузинский, третий негритянский — вместо того, чтобы искать решение кавказского узла», — обрисовал ситуацию бывший глава Ингушетии Руслан Аушев на своей пресс-конференции в агентстве «Интерфакс». На ней он рассказал подробно о своем участии в переговорах с террористами, захватившими 1 сентября школу в Беслане, а также и о других известных ему деталях операции.
Как рассказал бывший президент кавказской республики журналистам, лететь в Беслан и участвовать в переговорах он не хотел. «Я вспомнил, как после «Норд-Оста» стали говорить о пиаре на крови», — объяснил Аушев. Но когда ему позвонил лично глава МЧС Сергей Шойгу и попросил помочь, то тут он все же согласился. По словам бывшего президента Ингушетии, оперативный штаб по освобождению заложников заранее договорился с террористами, что за требованиями к ним придет именно Аушев. «Когда я приехал, у штаба была связь с ними. Мне сказали, что меня впустят. Я позвонил им, представился, их пресс-секретарь попросил перезвонить через 10 минут. Мы им перезвонили, и они сказали, что Аушев может заходить», — описал он начало своей миссии.
Когда он попал в школу, ему передели «листок в клетку из ученической тетради, на котором были изложены требования к президенту России».
Требования были следующие: «Остановить войну, вывести войска из Чечни, Чеченская республика остается в рублевой зоне, Чечня входит в состав СНГ, Чечня вместе с федеральными силами наводит порядок на Кавказе и не допускает там вмешательства третьих сил». Под этим списком стояла подпись «от раба Аллаха Шамиля Басаева». В присутствии Аушева один из тех, кто захватил школу, сам дописал в листок, что за каждого убитого боевика будут расстреляны 50 заложников, а за раненого — 20 человек. Также они дописали, что при появлении указа о выводе войск заложников начнут отпускать. Боевики опровергли слух о якобы существующем требовании освободить боевиков, напавших на Назрань в июне этого года.
О том, что предложение освободить грудных детей было его личной инициативой, Аушев уже не раз говорил: «Я увидел грудных детей, и сказал, чтобы их отпустили. Решение принимал эмир самостоятельно — ни с кем не связывался. Больше ни на какие компромиссы они не готовы были идти».
После подробного рассказа о своей поездке в Беслан и участии в переговорах у Аушева не один раз во время пресс-конференции спросили, почему требования не были заявлены террористами раньше, ведь было потеряно очень много времени. Выяснилось, что боевики были готовы передать список требований только лично в руки одному из лиц, с которыми они согласились вести переговоры: президенты двух кавказских республик Александр Дзасохов и Мурат Зязиков, врач Леонид Рошаль. Тогда почему же эти требования не забрали раньше, почему Путин не стал с ними общаться — продолжали настаивать журналисты. Этот вопрос Аушев оставил без ответа. Судя по рассказу, он и сам смутно представлял, почему все было так плохо сработано.
Еще он обратил внимание на то, что боевики все время повторяли ему, что учли опыт «Норд-Оста». Свои слова они подкрепили делами — выбили стекла в окнах и разобрали полы. «Они думали, что пустят газ», — делился воспоминаниями Аушев. Он также сказал, что, по его ощущениям, больше трех дней террористы заложников держать не собирались. Это подтверждает и фраза командира боевиков, заявившего, что у них есть несколько групп, «которые, если что, придут на помощь». «Я думаю, что они рассчитывали, что получится вариант, как в Буденновске», — предположил Руслан Аушев.
Он не исключил, что эти дополнительные отряды участвовали в перестрелке вокруг школы: «Возможно, кто-то и подошел. Там были ополченцы, которые бежали и стреляли, и их от ополченцев в этот момент отличить было невозможно».
Кстати, тот факт, что за оцеплением помимо сотрудников штаба и спецслужб, участвующих в операции, были и посторонние вооруженные люди, по мнению Аушева, сильно осложнил ситуацию: «Я не понимаю, как там, где проводилась такая операция федеральными силами, могли появиться люди с автоматами, винтовками и гранатами, как их туда пропустили? После взрывов в школе началась стрельба, только потом «Альфа» стала принимать меры», — возмутился он. Вообще, даже несмотря на то, что сам политик старался избегать резких оценок действий всего штаба и говорил, что «мы пытались придумать, как же спасти детей», он явно был недоволен работой руководителей операции. Сравнивая уровень подготовки террористов к захвату и военных, журналисты поинтересовались, почему же власти не извлекли никаких уроков из «Норд-Оста». Неожиданно Аушев замялся: «Я не знаю! Я же не президент! Потому что учиться и учиться надо, как говорил Ленин».
Что касается причин захвата школы, то Аушев еще раз заявил, что с 1994 года был и остается сторонником решения чеченской проблемы, в том числе путем переговоров с Асланом Масхадовым.
По его словам, на Северном Кавказе есть и умеренные, и радикальные боевики (последние — это около 10%). Даже те, кто захватил школу, говорили, что с этим человеком стоит обсуждать решение кавказской проблемы. «Даже радикальная часть (боевиков — «Газета.Ru») считает Масхадова своим президентом», — объяснил свою позицию Аушев. Сам он готов помогать по мере своих возможностей в урегулировании ситуации, правда, занимать какие-либо посты не хочет. Обстановка, которая сейчас складывается в регионе, ему крайне не нравится: «Я получаю информацию, что есть горячие головы в Северной Осетии, которые говорят, что пройдет 40 дней и начнем разбираться с ингушами. Это же и было задачей террористов. Я могу представить, что будет, если эти горячие головы решат эту ингушскую карту разыгрывать. Я бы хотел призвать всех вести себя более сдержанно», — заявил бывший президент Ингушетии. «У террористов нет национальности — у каждого народа есть свои непутевые люди», — добавил он. Однако говорить о тех шагах, которые уже предпринимают власти, чтобы не допустить нового всплеска межэтнических столкновений в регионе, Аушев отказался.
