Цивилизация
Балканы — театр, а люди в нем – Кустурицы. Это сказал футболист, чья фамилия, кажется, начиналась на «Ш». Скорость важна, но еще важнее – ощущение. Это сказал инженер Лука, следящий за железной дорогой где-то в Балканских горах, не хочу говорить «в Богом забытом месте», потому что Бог оттуда никогда не уходил.
Я не люблю Кустурицу. Слишком бурный, слишком яркий, слишком громкий, слишком лубочно-бардачный. Слишком наглый, наконец: ну нельзя же всерьез называть фильм «Жизнь – это чудо», а на вопрос какой-то югославской журналистки, почему он не дает интервью югославам, честно отвечать: «Потому что я вас ненавижу».
И пересказывать его новый фильм «Жизнь – это чудо» нет смысла.
Ну стыдно же говорить об истории Ромео и Джульетты в декорациях балканской войны, причем герои постоянно либо поют, либо играют на разных инструментах, превращая все это мероприятие в слащавый мюзикл. Музыка, кстати, не Бреговича, а самого Кустурицы и Дежана Спаравало, к тому же Кустурица снял в фильме весь свой No Smoking Orchestra.
Нет смысла все это пересказывать: собака лает на почтальона, он говорит: «Ты меня не испугаешь, слишком мала», — открывает дверь дома, а там внутри медведь. Тьфу, это даже шуткой не назовешь, настолько примитивно.
Или представьте себе паровоз, на котором мордой к рельсам едут двое, причем один из них — обдолбанный мэр городка, перед поездом идут две шлюхи и посыпают рельсы кокаином, а мэр с приятелем в процессе поездки этот кокаин вынюхивают.
Или такой диалог: героиня цитирует выражение про мир-театр-люди-актеры и спрашивает у футбольного тренера: кто это сказал? «Не знаю». — «Его фамилия начинается на «Ш». В ответ тот перечисляет имена разных футболистов. «Да нет же, Шекспир!» — «Я не слежу за первой лигой». Это что, нормальный диалог, по-вашему? Или вот еще: одна из главных героев – серая ослица, которая постоянно хочет броситься под поезд, потому что (как утверждает ее хозяин) страдает от несчастной любви. А другая героиня, жена Луки, все время вспоминает Анну Каренину. В общем, полный бред, фирменный стиль Кустурицы, да еще и куча пафоса: капитан Алексис (его играет сын Кустурицы) объясняет Луке, что умереть легко, а вот жить трудно. Такие прописные истины в приличном обществе не говорят!
Я не люблю Кустурицу, и во время этого фильма я плакала и смеялась, потому что жизнь – это чудо.
Смешной Лука, инженер, мечтающий построить железную дорогу через всю Боснию, его сумасшедшая жена, бывшая оперная певица, его сын, мечтающий стать футболистом, а вместо этого попадающий на фронт, а потом и в плен, друг-почтальон, приклеивающий шахматные фигурки к доске баклажанной икрой, чтобы не падали во время бомбежки... Они все – чудо. И любовница Луки, мусульманка, которую он хочет обменять на своего пленного сына, тоже чудо. И эта полуживая железная дорога, на которой и стол можно накрыть, и человека убить, и любовь свою поцеловать.
Показывать любовь в декорациях войны – значит шантажировать зрителя. Во время войны людей убивают. Во время войны рождаются новые люди, это трогательно, и тоже вызывает слезы. Во время войны сыновья иногда возвращаются к матерям, а иногда нет. Зритель знает обо всем этом и очень не любит, когда ему об этом напоминают. Слишком неприятно чувствовать себя человеком, слишком страшно обнаружить, что налет цинизма можно сдуть одним вздохом.
Великий эмоциональный шантажист Триер вешает на наших глазах женщину или заставляет нас захотеть смерти людям Догвилля, и таким образом пробуждает в нас какие-то дремлющие эмоции. Как в старой сказке с Олегом Далем про Ивана-дурака, который за чудом ходил: там Иван-дурак старательно писал на волшебной доске свое заветное желание: «Пусть к Настеньке вернется чувство, хоть какое-нибудь». Так и Триер: Пусть к публике вернется чувство, хоть какое-нибудь, и чем гаже, тем круче будет эффект.
Кустурица о публике не задумывается.
Делает себе кино и делает. Про то самое чудо, которое – вот оно, живое, настоящее, вылупляется из яйца, или бежит за кошкой вдоль дороги, или капает красным на снег, или стреляет в своих соседей, или приносит умирающей глобус, чтобы показать ей, где Австралия. Так далеко, что там нас никто не найдет.
На пресс-конференции оскорбленный американский журналист сказал: «Я разочарован вашим фильмом. Я не ожидал от югославского режиссера такого фильма о югославской войне. Здесь же нет политического мессиджа!» Кустурица пожал плечами: «Nobody`s perfect».
Между тем, именно он сказал об этой войне единственную правду, которая имеет значение: жизнь – это чудо.
