Цивилизация
26 марта этого года Федеральная служба по контролю за оборотом наркотических средств и психотропных веществ изъяла в Самаре из одного из магазинов сети «Топ-Книга» четыре книги для проведения экспертизы на наличие в них пропаганды наркотиков. Как рассказала директор магазина, это были две книги Баяна Ширянова – «Верховный пилотаж» и «Пономарь», «Электропрохладительный кислотный тест» Тома Вулфа и «ЛСД: галлюциногены, психоделия и феномен зависимости» А. Данилина. Последний – врач, яростный борец с наркоманией, его книга – комплексное, философское и научное исследование проблемы употребления галлюциногенов, адресованное прежде всего обеспокоенным родителям и педагогам.
«Электропрохладительный кислотный тест» Тома Вулфа – ставшее уже классикой беллетризированное исследование эпохи хиппи и культуры ЛСД в Америке конца шестидесятых годов.
Молодой журналист Том Вулф в течение нескольких месяцев находился бок о бок с автором романа «Полет над гнездом кукушки» Кеном Кизи и его друзьями – «Проказниками», поставившими на уши всю Америку. Книга эта считается классикой новой журналистики и литературной классикой, на русский язык она была переведена несколько лет назад и переиздавалась несколько раз.
Если экспертиза, которую, по словам заместителя руководителя пресс-службы Госнаркоконтроя Николая Карташова, проводят сотрудники лингвистических вузов, подтвердит, что книга Тома Вулфа содержит пропаганду наркотиков, ведомство, скорее всего, наложит на магазин штраф в 40 тысяч рублей — такой же, как на красноярский магазин этой сети. В Красноярске, как рассказали нам в юридическом отделе сети «Топ-книга», служба контроля за оборотом изъяла книгу Романа Ронина «Своя разведка». На одной из трехсот пятидесяти страниц описывается сцена допроса вражеского шпиона при помощи неких наркотических веществ. Сеть немедленно приостановила продажи книги и сейчас пытается обжаловать штраф в арбитражном суде.
В связи с действиями Федеральной службы по контролю за оборотом наркотических веществ беспокойство вызывает отсутствие очевидных правил – подозрения вызывают как спорные произведения современной литературы, так и классические художественные тексты, и научно-популярные издания. Вообще, для мировой практики больше характерны упреки не в конкретном преступлении, а в «аморальности» того или иного произведения, которые и приводят к судебным разбирательствам. Примеры процессов над книгами Уильяма Берроуза и Генри Миллера широко известны.
В продолжение истории приводим несколько отрывков из классических произведений, которые с точки зрения Федеральной службы могут выглядеть небезупречно. Очевидно, пока не будут разработаны внятные стандарты в области юрисдикции этого ведомства, в безопасности себя не могут чувствовать даже издания для юношества советских времен. Очевидно, что наркомания — серьезная проблема, от которой и в самом деле гибнут люди, и относиться к ней с иронией просто глупо. Обвинять в распространении наркозависимости не бедность и прочие социальные факторы, а книги — довольно странно.
Но тут самое время заметить — редакция не разделяет точку зрения авторов следующих фрагментов:
А. Дюма. «Граф Монте-Кристо»
«— Так это гашиш! — воскликнул Франц. — Я слыхал о нем.
— Вот именно, любезный Аладдин, это гашиш, самый лучший, самый чистый александрийский гашиш, от Абугора, несравненного мастера, великого человека, которому следовало бы выстроить дворец с надписью: «Продавцу счастья — благодарное человечество».
— А знаете, — сказал Франц, — мне хочется самому убедиться в справедливости ваших похвал.
— Судите сами, дорогой гость, судите сами; но не останавливайтесь на первом опыте. Чувства надо приучать ко всякому новому впечатлению, нежному или острому, печальному или радостному. Природа борется против этой божественной травы, ибо она не создана для радости и цепляется за страдания. Нужно, чтобы побежденная природа пала в этой борьбе, нужно, чтобы действительность последовала за мечтой: и тогда мечта берет верх, мечта становится жизнью, а жизнь — мечтою. Но сколь различны эти превращения! Сравнив горести подлинной жизни с наслаждениями жизни воображаемой, вы отвернетесь от жизни и предадитесь вечной мечте. Когда вы покинете ваш собственный мир для мира других, вам покажется, что вы сменили неаполитанскую весну на лапландскую зиму. Вам покажется, что вы спустились из рая на землю, с неба в ад. Отведайте гашиша, дорогой гость, отведайте».
Михаил Агеев. «Роман с Кокаином»
«…Она тут же на столе раскрыла свой порошок, достала из сумочки коротенькую и узенькую стеклянную трубочку и концом ее отделила крошечную кучку сразу разрыхлившегося кокаина. Затем приставила к этой кучке кокаина конец трубочки, склонила голову, вставила верхний конец трубочки в ноздрю и потянула в себя. Отделенная ею кучка кокаина, несмотря на то что стекло не соприкасалось с кокаином, а было только надставлено над ним, — исчезла. Проделав то же с другой ноздрей, она сложила порошок, вложила в сумочку, отошла в глубь комнаты и расселась в кресле».
Артур Конан Дойль. «Сердца четырех»
«Шерлок Холмс взял с камина пузырек и вынул из аккуратного сафьянового несессера шприц для подкожных инъекций. Нервными длинными белыми пальцами он закрепил в шприце иглу и завернул манжет левого рукава. Несколько времени, но недолго, он задумчиво смотрел на свою мускулистую руку, испещренную бесчисленными точками прошлых инъекций. Потом вонзил острие и откинулся на спинку плюшевого кресла, глубоко и удовлетворенно вздохнул.
— Что сегодня, — спросил я, — морфий или кокаин?
Холмс лениво отвел глаза от старой книги с готическим шрифтом.
— Кокаин, — ответил он. — Семипроцентный. Хотите попробовать?
— Благодарю покорно! — отрезал я. — Мой организм еще не вполне оправился после афганской кампании. И я не хочу подвергать его лишней нагрузке.
Холмс улыбнулся моему возмущению.
— Возможно, вы правы, Уотсон, — сказал он. — И наркотики вредят здоровью. Но зато я открыл, что они удивительно стимулируют умственную деятельность и проясняют сознание. Так что их побочным действием можно пренебречь».
Александр Куприн. «Мелюзга»
«Как-то фельдшер предложил Астреину попробовать вдыхание эфира.
— Это очень приятно, — говорил он, — только надо преодолеть усилием воли тот момент, когда тебе захочется сбросить повязку. Хочешь, я помогу тебе?
Он уложил учителя на кровать, облепил ему рот и нос, как маской, гигроскопической ватой и стал напитывать ее эфиром. Сладкий, приторный запах сразу наполнил горло и легкие учителя. Ему представилось, что он сию же минуту задохнется, если не скинет со своего лица мокрой ваты, и он уже ухватился за нее руками, но фельдшер только еще крепче зажал ему рот и нос и быстро вылил в маску остатки эфира.
Была одна страшная секунда, когда Астреин почувствовал, что он умирает от удушья, но всего только одна секунда, не более. Тотчас же ему стало удивительно покойно и просторно. Что-то радостно задрожало у него внутри, какая-то светящаяся и поющая точка, и от нее, точно круги от камня, брошенного в воду, побежали во все стороны веселые трепещущие струйки. Лежа на спине, он ясно увидел, как прямая линия, образованная стеною и потолком, вдруг расцветилась радугой, изломалась и вся расплылась в мелких, как Млечный Путь, звездочках. Потом задрожало все: воздух, стены, свет, звуки — весь мир. И ему казалось, что каждый атом его существа превращается в вибрирующее движение, слитое с общим неуловимо-быстрым, светлым движением. Все его тело растворялось и таяло; оно сделалось невесомым, и это ощущение легкости и свободы было невыразимо блаженно. И вдруг его сознание полетело по бесконечной кривой — куда-то вниз, в темную пропасть, и угасло».
