Цивилизация
Главное, не думать, что вы идете в театр и сейчас встретитесь с прекрасным, – тогда вы будете ужасно разочарованы. Думайте, что вы идете получать какой-то новый для себя опыт. Узнать то, чего не знали, услышать рассказы о себе людей, с которыми вам бы никогда не пришлось встретиться, — в данном случае с пиарщиками из спектакля «Трезвый PR-1. Штрих».
Объясню с самого начала. Есть такая драматургическая техника verbatim – ее довольно давно разработали англичане. Не буду вдаваться в технологические подробности, но суть ее заключается в том, что у большого числа людей берут интервью на какую-то общую тему, а потом из этих документальных текстов, как-то их компонуя, делают пьесу (в идеале считается, что кто брал интервью, тот должен и играть, но на деле это редко выполняется).
Неожиданно на русской почве эта техника привилась, назвалась «документальный театр», оказалась довольно продуктивной и пустила росток в виде крошечного подвального, но самого нынче разнообразного и радикального театра в Москве – «Театра.doc», вокруг которого кучкуются молодые драматурги.
На его сцене было довольно много проектов разной степени документальности: про бомжей, про шахтеров, про письма солдат из армии, про женщин в заключении, про сексуальные отношения дочерей с отцами. Начало проекта, о котором я собираюсь рассказать, было таким: молодой кинорежиссер (недавняя выпускница Хотиненко) Ольга Дарфи пришла к тоже молодому драматургу Екатерине Нарши и предложила вместе написать документальную пьесу про политтехнологов. Катя ответила, что это, конечно, было бы заманчиво, но, ясное дело, добраться до серых кардиналов невозможно. На что пробивная киношница ответила, что найти ходы к акулам пиара – ее забота. И полгода назад девушки уже устроили рабочий показ материала – просто читку нескольких интервью (разумеется, анонимных) из взятых 15. Надо сказать, на меня, непосвященную, эти монологи произвели очень сильное впечатление.
Теперь, когда спектакль «Трезвый PR-1. Штрих» готов, мне жаль чего-то выкинутого. Например, рассказа одного из героев о том, как он, парнишка из инженерской семьи, безнадежно мечтавший о джинсах, в первый раз получив немереный гонорар, купил целую кучу джинсовых костюмов, и они долго бесполезно висели в шкафу.
Но того, что осталось, тоже хватает. Спектакль построен так: есть три политтехнолога, условно: Карьерист, Циник и Демагог, по очереди рассказывающие о себе.
И две девушки: Катя и Оля, которые обсуждают, как они будут писать пьесу, и задают вопросы героям, словно это интервью. В конце появляется еще один герой, которого почему-то играет драматург Максим Курочкин, с трогательной историей о погибшей миллионерше-пиарщице, о том, какая она была чудесная и всем помогала. Но сюжет о том, что политтехнологи тоже люди, выглядит чужеродным вставным номером. А прочие монологи, да и сами типажи – поражают неопытное воображение.
Циник рассказывал, как лет десять назад приехал в город написать тяжелую очерниловку на кандидата противника, поскольку местные журналисты боялись это сделать. Как согласился сразу, услышав сумму оплаты, как, сдав статью, мгновенно получил деньги, а у дверей его уже ждала машина, чтобы отвезти в аэропорт. Что это были первые для него выборы, которые проводились так откровенно жестоко – с «оттягом» и куражом. Рассказал такой, как он любит говорить, «штрих»: получая крупный заказ в Газпроме, спел в ресторане для уже тепленького заказчика что-то приблатненное и этим решил дело. Говорил, как любит теледебаты, и вспоминал, что как-то перед началом подошел к противнику, изображая работника телевидения, и стал придираться к его лицу, ругать нос и так далее. А раскричавшийся кандидат, конечно потом, на телеэкране был уже с испорченным настроением и выглядел не очень-то. Или еще:
А вы знаете, что Путина просто вычислили? Когда Ельцин стал совсем никуда, по стране запустили опрос: кто ваш любимый киногерой? Оказалось – Штирлиц! Тут уже все само собой решилось.
Карьерист убеждал, что черного пиара не существует, что все это – демократия и можно производить совершенно ненаказуемые мероприятия, которые оказываются очень действенными. Например, запускать по городу социологический опрос, один из вопросов которого: как бы вы отнеслись, если бы узнали, что у кандидата такого-то зять – чеченец? Ясное дело, на другой день весь город будет знать про чеченца. Или устроить фокус-группу с учителями, где сказать, что кандидат такой-то за повышение зарплат учителям, так вот, как они считают: лучше повысить ее в 2 раза или в 3? Конечно, после этого все учителя города будут за нужного кандидата. Ход размышлений этого героя был такой: 11 сентября 2001 года оказалось грандиозным социологическим тестом. Если бы во всем мире проводились опросы 10 сентября, бог знает, что люди сочли бы главной проблемой, но после 11-го все называли терроризм.
Сейчас задача политтехнологов — устраивать маленькое 11 сентября в каждом городе, где идут выборы. Например, запустить информацию, что в городе хотят устроить ядерный могильник. А вот наш кандидат – против него. И пусть раньше для них главной проблемой были пенсии, теперь точно будет могильник. Ну и так далее.
Впрочем, дело, конечно, не в фактах, хотя и они изумительны. Дело в том, почему этим людям вдруг оказывается важным выйти из тени. Хоть без имени, хоть в обличье актера сказать то, что обычно они никому не рассказывают. Разумеется, нельзя считать, что тут перед нами — вывернутая наизнанку душа и вся подноготная страшноватого российского политпиара. Ясно, что искренности здесь столько же, сколько желания покрасоваться или вызвать сочувствие, которое нужно всякому, даже крокодилу. Есть основания считать, что люди (судя по всему, действительно очень крупные фигуры политтехнологий), с которыми говорили Катя и Оля, не только успешны, но и умны. Но ум этот ничем в их речах не подтверждается. Наоборот, фантастическое прожектерство «серых кардиналов» с явным ощущением не только полной вседозволенности, но и своих безграничных возможностей, напоминает пьяный бред Хлестакова: «Я везде, везде!». Карьерист вдруг мечтает: зачем же нам своих старушек околпачивать, нас же можно на Украину заслать, мы там такую смуту устроим! Или можем ее с Прибалтикой поссорить.
Китай на четыре части разделим – пусть между собой ссорятся, Россия же от этого будет только очки набирать!
И думаешь: а вдруг это правда? Если бы речь шла о художественном тексте, я бы махнула рукой, а документ страшную силу имеет. Ужасно хотелось бы, чтобы те, кто знает предмет – а есть много людей, зарабатывающих разъездами с избирательными кампаниями по городам, — сходили в «Театр.doc» и сказали: что здесь правда? Кстати, говорят, 16-го февраля на спектакль приглашены «прототипы», может, они ответят.
А «PR-1» спектакль называется потому, что весной появится еще и «PR-2». Это уже будет конкретная история одних выборов.
