Собственно, все началось еще в 1997 году, когда Гергиев обратился к Ельцину с просьбой о реконструкции и развитии театрального комплекса, сетуя на нехватку помещений в старом здании, которое обеспечивает потребности театра лишь на 40%. Идея пошла гулять в умах, и в феврале 2001 года в Госстрой отправляются предложения по проведению международного конкурса на лучший проект реконструкции и развития театрального комплекса. Никакого согласия на это вполне логичное предложение, которое, собственно, и реализуется сегодня, не последовало. Последовали вековечные российские «замуты».

Сначала Госстрой окоротил инициативных театралов, типа, не суетитесь, мы сами со всем управимся. И сразу же постановлением правительства РФ № 314 от 21.04.2001 г. территория театра и окрестностей была объявлена объектом «особого регулирования федерального значения», чтобы назойливые местные власти не путались под ногами правительства. В итоге провели вовсе не конкурс, а всего лишь тендер. В нем участвовало четыре коллектива, но два быстро сошли с дистанции — остались проекты питерского архитектора Олега Романова и его американского коллеги Эрика Оуэна Мосса. В январе 2002 года в обстановке секретности и призывов не делать никаких заявлений для СМИ прошло обсуждение проектов. Впрочем, информацию все равно слили и очень скоро стало известно, что проект Романова «не показался», и предпочтение отдано Моссу. Увы, но радикальный вариант одного из лидеров мирового деконструктивизма, представляющий собой модерновое здание в бесформенной стеклянной оболочке не показался уже питерской общественности, посчитавшей, что ультрасовременный проект обезобразит архитектурный ансамбль питерского центра.

Началось традиционное «шумим, братцы, шумим». Отстаивающую американский проект тройку, где пристяжными к кореннику Моссу впряглись Валерий Гергиев и Анвар Шамузафаров (председатель Госстроя РФ) ругали все. Питерский губернатор заявил о своем резко отрицательном отношении, режиссер Александр Сокуров поведал, что проект представляет собой «что-то из области очистки воды», а зампред российского Союза архитекторов Андрей Боков без затей обозвал проект Мосса «архитектурной живодерней». В народе, с подачи самого Мосса, будущую Мариинку № 2 иначе как «мешками с мусором» не называли. Горячие головы договорились до того, что объявили саму идею о строительстве второго здания театра следствием гергиевских понтов, дескать, маэстро просто желает остаться в веках не только в музыке, но в стекле и бетоне, хотя старое здание заполняется только на 80%. Страсти накалились до того, что, к примеру, Герман Греф, не желая ввязываться в скандал, демонстративно отказался знакомиться с эскизами американского архитектора.

Протестующие требовали международный конкурс, их противники напирали на то, что, затравив Мосса, мы добьемся бойкота от всех архитекторов с мировым именем и вообще подобный конкурс — очень дорогое удовольствие. Наконец, вдоволь наругавшись, стороны пришли к тому, с чего начали – распоряжением Правительства РФ № 864-р от 26 июня 2002 г. международный конкурс был объявлен. Кстати, Мосс вовсе не обиделся, а, напротив, выразил горячее желание посоревноваться. Проблему же дороговизны решили чисто по-русски — участникам конкурса пообещали по 30 тысяч долларов, а победителю — ничего, кроме строительства.

Этот гонорар по международным меркам является грошами, к примеру, при конкурсе на проектирование оперного комплекса в Квебеке участники получили по 200 тысяч долларов, а победитель — 500 тысяч.

Именно по этой причине от участия в конкурсе отказался некоторые архитекторы, в том числе знаменитый француз Жан Нувель.

Тем не менее на конкурс удалось пригласить на удивление звездный состав, столь представительного в России не было, считай, никогда. За право построить второе здание прославленного театра поспорят 11 авторских коллективов, 5 наших и 6 иностранных. Россия выставила две питерских команды – «Земцов, Кондиайн и партнеры» и «Рейнберг&Шаров» и две московских — бюро «Остоженка» лауреата Госпремии Александра Скокана и мастерскую Сергея Киселева. Пятый коллектив «примиренческий», его возглавляют представители обеих столиц, лауреаты «Хрустального Дедала» Андрей Боков и уже засветившийся в тендере Олег Романов. В состав «варягов», кроме Мосса, входят Марио Ботта (Швейцария), Арато Изодзаки (Япония), Доминик Перро (Франция), Ханс Холляйн (Австрия) и Эрик ван Эгераат (Нидерланды). Перечисление проектов и наград этих архитекторов мирового масштаба чревато превышением объема статьи.

Участники конкурса собрались в Питере для проведения представительного семинара, который будет работать до 15 января. После этого им до 12 мая надо будет разработать проект нового здания Мариинского театра площадью около 39 тысяч кв. м. со зрительным залом на 2 тысячи мест. Надо уложиться в сумму в 100 миллионов долларов (больше федеральный бюджет не дал) и выполнить еще несколько условий. Новое здание должно быть концептуально и технологически связано в единый организм со старым, для этого необходимо найти техническое решение транспортировки декораций через Крюков канал, разделяющий здания. Что получится – можно будет увидеть со 2 по 16 июня в парадной анфиладе Петербургской Академии художеств, где будут выставлены проекты. Следующая неделя отводится на оценку конкурсных проектов экспертной комиссией, и два дня — на работу жюри. Жюри, кстати, тоже звездное. Кроме приглашенных деятелей культуры вроде Валерия Гергиева и директора «Эрмитажа» Михаила Пиотровского в его составе исключительно архитекторы, в том числе знаменитые вроде Билла Лейси, исполнительного директора архитектурной «Нобелевки» — «Притцкера» или Колина Эмери. Свое решение жюри объявит 28 июня, а новый Мариинский театр у нас появится, по прогнозам, только к 2009 году.