Цивилизация
«Говорящие с ветром» (Windtalkers) основаны на одной из тех удивительных историй, которые сопровождали всю американскую кампанию на Тихом океане. Экзотика этой войны, на которой отряды японцев могли потеряться в джунглях Соломоновых островов и вести свой бой годы спустя после капитуляции метрополии, в которой был мост через реку Квай и налет на Перл Харбор, — это грандиозное поле для военного мифа. Для своего фильма Джон Ву выбрал историю индейцев навахо, чей язык стал ключевым звеном системы шифровальных кодов американской армии на Дальнем Востоке.
Израненный ветеран Николас Кейдж, потерявший во время боя все подразделение, получает после госпиталя новое задание. Он должен опекать радиста-навахо во время сражений, защищая его от пуль самураев. Однако в задании имеется секретная часть. В случае угрозы плена радист должен быть убит, чтобы секретные коды не попали к противнику. После учений разведвзвод, в котором служит Кейдж, его индеец, а также Кристиан Слейтер, имеющий такое же задание и своего навахо, отправляется на штурм японского острова. Всем придется решать, что важнее — дружба или приказ.
Ровно десять лет назад Джон Ву снял своих «Круто сваренных» и перебрался в Америку делать «Трудную мишень». Николас Кейдж тогда подвис между триумфами «Диких сердцем» и «Покидая Лас-Вегас». Встретившись на съемочной площадке «Без лица» семь лет спустя, азиатский поэт и американский психопатический ангел начали новый виток карьеры, безоглядно и как-то даже величественно похоронив прошлое.
В этом ракурсе «Говорящие с ветром» — кино парадоксальное и ностальгическое, мутант вроде карликовой лошади, в которой еще узнается мустанг. По этой картине можно восстанавливать творчество обоих — как идентифицируют безымянное тело по слепку зубов.
Правда, для этого нужно особое чувство и к Кейджу, и к Ву. Без этого «Говорящие с ветром» — просто многомиллионный спектакль агитбригады, предназначенный, скорее, для ограниченного американского контингента в Афганистане или для пилотов, готовящихся штурмовать небеса над Ираком. Сегодня и ежедневно. В составе труппы — живые индейцы. Даже аттракцион битвы, в который превратили войну «Спасти рядового Райана» и «Перл Харбор», отступает здесь перед пафосом соцзаказа. Если у Спилберга и Майкла Бэя чувствовалась подлинная страсть и вдохновение номенклатуры, то иммигрант Джон Ву обращается с патриотизмом с бережностью неофита. Ему еще нужно показать, как солдат-огнеметчик кормит японскую девочку шоколадкой или порассуждать о том, что все мы люди независимо от цвета кожи. Его занудство — это бормотание недавно обращенного, для которого догматы веры — все еще откровения. Воспаленный обрушившимся на него знанием, Джон Ву сочиняет свою сагу как первый американский фильм о войне.
Парадокс в том, что нет ничего более далекого от него, чем война. В мясорубке грандиозных батальных сцен его поэзия теряется, индивидуальная пластика комикса насилия и чести становится уже не артистическим жестом, а монотонной статистикой. И только сполохами — в полете бабочки над убитым солдатом, в Кейдже, пробивающем дорогу сквозь ряды японцев с автоматом в руках, — чувствуется дыхание страсти этого свирепого режиссера, неожиданно взявшего на себя миссию миротворца.
Миссия оказалась невыполнима. Стиснутый между грубостью войны и пафосом единства нации, Джон Ву обессилел и сник. В открытке, которую он сделал из своей истории, не оказалось ни стиля, ни прежней ярости. Всего лишь несколько сот убитых японцев, пара щекастых индейцев и Николас Кейдж с печальным лицом святого, потерявшего где-то свой крест и свои гвозди.
Поговорить с ветром можно в кинотеатрах «Гавана», «МДМ-кино», «Орбита», «Орион», «Победа», «Формула кино», «Художественный», «Киноплекс на Ленинском», «Первомайский» и «Электрон».
