Цивилизация
Самые опасные существа на свете — это друзья, родственники и соседи. Во всяком случае, так следует из статистики насильственных преступлений. Кокаиновый шик гангстерской перестрелки отлично смотрится на экране, но в жизни большую часть убийств совершают на кухне. Корейский режиссер Ким Ки Дук, шокировавший поклонников «Мужчины и женщины» и «Шербургских зонтиков» своим «Островом», относится к этому факту очень серьезно. Снимая фильмы о страстной и отчаянной любви, он склонен считать, что жестокость, эротика и кровь гораздо лучше передают чувства, чем слова, а зазубренные рыболовные крючья — более точный символ отношений мужчины и женщины, чем обручальные кольца.
«Адрес неизвестен» — самый политизированный фильм Ким Ки Дука. Действие происходит в Корее в семидесятые годы. Страна живет в тени американских военных баз, под грохот взлетающих и садящихся бомбардировщиков. Память о недавней войне видна повсюду — общая бедность, могилы, которые можно найти у порога собственного дома, брюзжащие на пенсии ветераны и дети-полукровки, чьи отцы давно вернулись в свою Калифорнию.
Все это фон, на котором происходят частные трагедии. Мать одного из героев пытается отыскать его отца-американца, адрес которого неизвестен. Ее сын работает на бойне — помогает забивать собак на мясо, но никак не может справиться с чувством жалости к животным. Но безжалостно избивает мать за ее безнадежные письма. Девушка с бельмом на глазу соглашается спать с американским солдатом, который устроил ее в военный госпиталь на операцию, а парень, который ее любит, доходит тем временем до отчаяния и убийства.
Постепенно раскручиваясь, спираль жестокости уходит в поднебесье, отмечая очередными ранениями каждый новый поворот сюжета. Бывший художник, торговавший на улицах Парижа своими картинами, Ким Ки Дук безупречно работает с изображением, выстраивая кровавые кадры невероятной красоты. Однако все происходящее на экране подается настолько обыденно и даже отстраненно, как простая констатация факта, что быстро втягиваешься в этот ритм спокойного медлительного сумасшествия.
Одновременно режиссер предваряет картину сакраментальным «При съемках этого фильма ни одно животное не пострадало». Вероятно, это дань западным предрассудкам, с которыми Ким Ки Дук, постоянный гость европейских кинофестивалей, вынужден считаться. Как бы напоминание, что весь ужас, который происходит на экране, — это только кино, сейчас раздастся команда «стоп», осветители закурят, а дрессировщики побегут вытаскивать собак из бутафорских удавок.
Странно, что подобные фильмы никогда не сопровождает надпись: «При съемках картины все актеры ушли с площадки живыми». Впрочем, человек, строго говоря, тоже животное. Как и в прежних своих фильмах, Ким Ки Дук почти лишает своих главных героев слов, оставляя безмолвно страдать или биться в зверином бессмысленном крике, а свои чувства выражать объятием или ударом. От этого смысл предуведомления становится более широким.
Но иногда за всем этим проскальзывает нечто, что заставляет заподозрить Ким Ки Дука в некотором лукавстве и своеобразном чувстве юмора, которое плохо вяжется с драматизмом сюжета. Есть сцены, намекающие, что режиссер, старательно создавший себе образ художника одновременно серьезного и наивного, не лишает себя удовольствия тихонько позабавиться над зрителем. Сняв фильм о своем детстве, об американском присутствии и ранах, нанесенных войной, сам Ким Ки Дук говорит, что снимал его о скрытой ярости, кипящей в обществе. Но снимал он опять о любви. И о том, что кино — это кусок торта. Даже если торт с кровью, запущенный вам в физиономию.
Попробуйте кусочек в большом зале ЦДЛ.
